Игорь Гиндис: "Rock-Line с точки зрения ведущего штука занятная"
Известный «Дежурный по городу» Перми, музыкант, телеведущий, страстный коллекционер и знаток часовых механизмов. Более 10 лет выходы программы «Дежурный по городу» являются «визитной карточкой» телеканала «Рифей-Пермь». Сегодняшний гость рубрики – Игорь Гиндис.
Мое увлечение музыкой началось в раннем детстве с радиоприемника, висевшего на стене. Сколько я себя помню, он всегда был включен, у нас на кухне всегда играло радио. Большую часть времени оно, конечно, вещало всякую ерунду, типа «Сельского часа» и т.п., но периодически звучала музыка. Так выяснилось, что у меня есть слух и меня отдали в музыкальную школу по классу скрипки. Правда я ее закончил досрочно, потому что никак не мог сосредоточиться, в итоге взбунтовался и в 7 лет я ее уже покинул условно-досрочно (смеется), год отучился.
Свою первую и единственную группу «ККС» я создал в 1997 году. Правда изначально она называлась «Батрахомиомахия», только пришлось переименовать, т.к. такое простое и незамысловатое слово никто не мог запомнить (смеется). Хотя это очень богатое слово: с древнегреческого означает «война мышей», семантически пародия на «Иллиаду» Гомера. И означает оно титаническую деятельность. В 50-е годы прошлого века это слово знал каждый образованный человек. Вот и пришлось назвать группу «ККС», так проще запоминается.
В 2012 году наша группа вышла на сцену фестиваля Rock-Line. А в 2010 году мне была присуждена премия, учрежденная фестивалем Rock-Line. Честно говоря, я этого не ожидал, к тому же мой «Латунный винт» имеет номер в первой десятке. И это круто, поскольку, посмертная награда Олега Новосеёлова выпущена под номером 001. К тому же премия была учреждена исключительно за весомые заслуги в развитии фестивального движения, поэтому я был очень удивлен. И я не ожидал, что мой скромный вклад в этот процесс будет так высоко оценен. И такая награда, безусловно, нужна музыкантам, продюсерам и т.д. Это здорово, когда есть реальная возможность показать человеку, что он важен, нужен, по-моему, это даже обсуждению не подлежит. «Латунный винт» -архизначимая награда в моем понимании.
На самом деле за 19 лет существования группы ничего особенного не сделано. Написаны и сыграны какие-то песни, фактически мы не записали ни одного студийного альбома. Все существует в каких-то любительских аудио и видеозаписях. Так, что в планах записать что-то по-человечески. Материал, понятное дело есть, поэтому уже хочется «плюнуть в вечность». Благо нам нравится то, что мы делаем, и хочется «остаться в истории», но как обычно некогда. Мы все работаем где-то, все чем-то заняты — семьи, работы, собаки - у кого что.
Нельзя сказать, что я «локомотив» группы — это все равно коллективный процесс. Я пишу слова и музыку, это правда. При этом большинство аранжировок создано барабанщиком Колей. Группа – это коллективное творчество. Сам по себе, «локомотив» – это когда я играю сольный квартирник. Если же мы выступаем группой – это ансамбль, коллектив. За это время менялся и состав группы, сначала ушел басист, сейчас на басу с нами играет Александр Богомягков. Сравнительно недавно от нас по семейным обстоятельствам ушел барабанщик Коля Глушков, вместо него Валерий Яковлев, известный в Перми барабанщик. Нам в этом плане очень повезло, потому что на место талантливых музыкантов приходят не менее талантливые. Клавишница Настя у нас появилась далеко не с самого начала. Мы пробовали играть с разными соло-гитаристами – Сережей Цепелевым, Васей Шадриным, Сеней Ширинкиным, каждый из них прекрасный гитарист и по технике и по мироощущению, да и просто хорошие люди, но не складывалось, не звучало. С приходом Насти все поняли – наш человек.
Вообще я по образованию технолог по обработке металлов на металлорежущих станках. Но видимо всегда был в душе гуманитарием. Возможно, остался бы технологом и преподавал, но в 1994 году я попал на радио «Медиана», потом на другую радиостанцию, третью и потихоньку добрался до телекомпании «Рифей», где и работаю до сих пор. У меня такое ощущение, что я всю жизнь там работаю (смеется).
Узнавание на улице и помогает и мешает в жизни одновременно. Пьяным под забором уже не поваляться, в старом трико с «пузырями на коленях» за хлебушком не выйти (смеется). Но поскольку я не пью, а еще у меня есть целые джинсы, так что все равно узнают или нет. А мешает - потому что не совсем принадлежишь только себе, что о тебе подумают, а это немного утомляет. С другой стороны, меня остановил сотрудник ДПС за не пристегнутый ремень безопасности, узнал и не стал штрафовать, только пальчиком погрозил и сказал «ай-яй-яй». Хотя я стараюсь не нарушать правила. И дело не в этом, известность в чем-то помогает, а в чем-то мешает, палка всегда с двумя концами.
Как строится выпуск ТСН на «Рифее»? Работаем мы в этой программе вместе с Аннушкой Водоватовой, наверное, более 10 лет! У меня – прекрасный «напарник», вернее, «напарница» (смеется). Люди действительно звонят и предлагают новости. Сплошь и рядом приходится от чего-то отказываться, потому что в день приходят десятки сообщений, а нам нужно какое-то конечное количество материалов для выпуска. Опять же многое зависит от территориального расположения того или иного инфоповода. Город у нас большой, и если мы поехали, например, на Вышку-2, то логичнее затем уехать на Кислотные дачи, Молодежку и в Левшино. Соответственно в этот день мы уже точно вряд ли окажемся на Крохалевке или Нагорном, ну и наоборот. Факторов на самом деле очень много. Но ежедневно приходит достаточное количество сообщений, чтобы набрать выпуск.
Помимо музыки и ТВ у меня есть еще одно увлечение. Уже давно мне безумно захотелось серебряные карманные часы на цепочке. Я нашел себе таковые и прикупил, стал их носить, и «стало мне счастье» (смеется). Это потом выяснилось, что носить карманные часы не так удобно, особенно зимой доставать из наших зимних одежд из маленького кармашка часы на цепочке – это тот еще экстремальный аттракцион. В результате мне захотелось наручные часы, причем какие-нибудь - поинтереснее. Я купил себе позолоченную «Ракету» 1962 года, потом мне захотелось еще таких часиков, других, круглых, квадратных и т.д., а как это у меня нет ни одной «Омеги»… А дальше понеслось…
Сегодня в коллекции порядка 90 пар только наручных часов, из них процентов 90 на ходу и почти все я по очереди выгуливаю. Как модница стоит утром перед гардеробом и думает, что бы ей надеть, я так же стою перед своими коробочками с часами и думаю в чем бы мне пойти сегодня. И точно так же, как она, восклицаю: «Блин, надеть нечего!». У меня нет каких-то совсем редких и дорогих часов, есть интересные, а любимые – да они все любимые. Я не очень люблю современные швейцарские часы, кварцевые не люблю, все это скучно. Поэтому собираю те, которые выпущены примерно до 1980 года. Собираю механические часы, хотя буквально на днях купил в Угличе недорогие современные часы, просто в них забавная двухмаятниковая система механизма, т.е. механизм не с одним балансовым колесом, а с двумя. Мне это показалось интересным, пусть будут.
Вообще, в моей коллекции все часы разные: советские, чешские, немецкие, американские, индийские, конечно, швейцарские. На самом деле, в моем понимании, старые американские часы круче старых швейцарских во много раз, но тут можно спорить. В общем, у меня куча всяких забавных часиков. Причем про каждые из них можно рассказывать бесконечно. В моей коллекции есть двое камертонных часов. Поясню: любые часы строятся одинаково: есть некий источник энергии (пружина, батарея и т.д.), дальше - узел, задающий тактовую частоту (маятник, в кварцевых – кристалл кварца), а дальше шестеренки, которые передают движение.
Когда уже появилась маленькая батарейка, но еще не появился кристалл кварца, народ изобретал миллионы разных очень забавных схем задания тактовой частоты. И вот у меня есть первобытные кварцевые часы «Таймекс» 1972 года, электро-механические. Самый «чумовой» вариант, где тактовую частоту задавал камертон, т.к. звук это механические колебания определенной частоты. Схема невероятно замудреная, очень сложная, требующая невероятно тонкой настройки, очень дорогая в производстве, поэтому, когда появились кварцевые часы, камертонные проиграли им вчистую, и рынок потеряли. И сегодня они существуют только у коллекционеров, у меня таких часов двое, причем идут идеально.
О фестивале Rock-Line я впервые услышал в 1996 году. Я не показательный пример, потому что на тот момент работал на радио «Медиана» и тогда это была единственная рок-станция в городе. Изначально Лена и Олег Новосёловы пришли к нам, и на радио шли многочисленные проекты в поддержку Rock-Line. Первым ведущим фестиваля был ди-джей радио «Медиана» Сергей Четверухин, т.е. я узнал о фестивале хотя бы потому, что работал на радиостанции. На первом фестивале я был в качестве зрителя, а уже на втором в качестве полевого корреспондента радиостанции и вышел на сцену в одним из ведущих вместе с Владиком Бабичевым. От первого фестиваля впечатления были – УХ (смеется)!!!!!
За свою 20-летнюю историю фестиваль, безусловно, изменился. Нужно понимать, что многое поменялось: неизмеримо возросло техническое обеспечение. Что же касается концептуальности – кто-то говорит, что прошлые фестивали были посвободнее, понеформальнее. Просто люди поменялись. Rock-Line – это всегда срез актуальной на сегодняшний день рок-музыки, какова она, таков и Rock-Line.В отличие от многих «узкопрофильных» фестивалей - Rock-Line всеяден. Здесь одновременно этнорок, харда какая-нибудь, металл, стрим, говнорок, рокопоп, панк, ска, все что хочешь. На самом деле поменялась сама жизнь, отношение к ней людей, музыкантов к музыке и жизни, поэтому, конечно, фестиваль стал немного другим. Если бы он не менялся, то его было бы нужно посыпать нафталином и сдать в музей (смеется).
Сейчас много рассуждают о том, что фестивалю пора менять формат, больше уделять внимания таким проектам, как были реализованы во Всеволодо-Вильве и городе-призраке. Мне кажется, на самом деле, будет не правильно, если уйдет такой большой open-air, потому что это настоящий праздник-праздник. К сожалению, у нас их количество и так сокращается и если уйдет еще один российский open-air, мне будет жалко. В этом есть определенная кайфуха. А то, что фестиваль начал развивать другие направления (город-призрак и т.д.) – это прекрасно. И я бы безумно хотел, чтобы это развивалось именно так – в двух направлениях. Я понимаю, что это технически «упирается» во многие сложности, преимущественно – в отсутствие денег. Мечтается, чтобы при сохранении такого большого и яркого open-air, потому что это праздник-праздник, он развивался и на других площадках. Вот за это я – ЗА! Двумя руками!
В качестве ведущего Rock-Line у меня был перерыв, и вернулся я не позднее 2006 года, а то и раньше. За столько лет забавных историй, конечно, хватало. В том же 2006 году спасибо группе «Зигзаги» из Барнаула и Жене Сигалу – они напоили меня водкой и тем самым спасли от пневмонии, потому что я промок до нитки (смеется).
На нашем выступлении была смешная история. В последней песне был проигрыш, во время которого я должен был танцевать танго. Я тогда был на 50 кг тяжелее, нежели сейчас. Я договорился с солисткой балета Евгения Панфилова Ксюшей. Представляете себе контраст: легкая, стройная, тонкая, звонкая Ксюша и такой большой бегемот я… Мы даже отрепетировали танго, которое должны были танцевать. Так вышло, что у нас сдвинулось по какой-то причине время выступления, потом еще раз, и Ксюша меня бросила и променяла на зарубежные гастроли, потому что ей надо было на поезд. Мы смеялись, как будто она сказала «я предпочту тебе зарубежные гастроли» и уехала. А проигрыш уже вставлен в сет, все настроено и, чтобы не сбивать настройку, я танцевал один, без партнерши, обожаемой балерины. Зрелище было просто безумное (смеется).
Еще был случай в 2008 году, когда фестиваль остался без электричества. Нам с Лешей Поляковым пришлось бегать с мегафоном и развлекать публику, но это я воспринимаю, как рабочий момент. Мы на то мы и существуем, мы должны заполнить любую возникшую «дырку». На самом деле живое действо прекрасно и ужасно своей непредсказуемостью. Никто не знает, что произойдет дальше, в следующую минуту: сдохнет электрогенератор, прилетят инопланетяне и унесут на зеленой тарелке солиста. Задача ведущих перекрыть возникшую «дырку» и не дать публике уйти. Тогда мы с Лешкой остались оба без голоса, т.к. у нас на двоих был один хриплый мегафон-«матюгальник» в который мы чудесным образом что-то вопили, орали.
Rock-Line, с точки зрения ведущего, «штука» занятная. Из тебя высасывают всю энергию, до последней капельки ты выжат, но при этом испытываешь такой кайф, и еще часа два не можешь уснуть после завершения фестиваля. Вся эта эмоция еще тебя догоняет. Абсолютно естественно, что это «сосет» из тебя энергию, безусловно, и неизбежно. Одновременно тебя это же и подпитывает. Безусловно, происходит взаимообмен энергиями. Если этого не происходит, значит что-то идет не так. Если тебя только «высосали», значит, ты что-то сделал не правильно. Когда ты общаешься, и перед тобой десять тысяч людей, не может быть однонаправленного энергетического потока, он всегда двухвекторный.
Помимо этого Rock-Line не только энергообмен, но и общение с огромным количеством безумно интересного народа. Именно на Rock-Line я перезнакомился и пообщался с кучей интереснейших людей. Со многими уже подружились и общаемся, уже вне рамок фестиваля, особенно с Женей Сигалом - мы просто дружим. Можем созвониться, чтобы поделать друг другу доброго утра и рассказать анекдот, благо XXI век на дворе и расстояние не препятствие. Для меня это очень дорого стоит и много значит.
Все-таки, наверное, для меня Rock-Line – это с одной стороны «совершеннейшая кайфушнейшая кайфуха» и с другой стороны – тяжкий труд. Причем обе они неразрывно связаны друг с другом. Одновременно это невероятно позитивное, интереснейшее общение с людьми, которых я очень люблю и общение с новыми людьми, узнавание огромного количества нового. Это труд, который делает меня счастливым!
Читайте все интервью в рубрике "Rock-Line. Исповедь одна на всех"
