Эвелина Бирюкова – прекрасный преподаватель немецкого языка, переводчик, создатель школы иностранных языков Vivere Modo в Перми, а также в совсем недавнем прошлом – продюсер, известный деятель в культурной жизни Перми, автор музыкального проекта «Планета людей». Сейчас живет в Германии, где обрела поистине женское и человеческое счастье. Занимается переводами и проектной деятельностью, думает о новых творческих проектах.
О времени, о людях, о друзьях, о творческих замыслах и идеях, о Rock-Line она рассказывает сегодня в рубрике «Rock-Line. Исповедь одна на всех».
Мой творческий дух очень трудно остановить (смеется), ведь мною и моими коллегами в Перми было реализовано большое количество проектов. Уехав в Германию, я думала, что больше никогда и ничем не буду руководить. Но за полтора года пребывания здесь, я провела с Георгием Георгиевичем Исаакяном, которого никак нельзя оторвать от пермской культуры, две международные конференции по детскому театру. На одной я переводила, помимо того, что выступала в качестве продюсера.
С городом Чайковский сделали международный блок в рамках Дней Германии. Нам не удалось выиграть грант «Пермский край – территория культуры», но мы выиграли конкурс с этой программой у Консульства Германии. В Омске провела творческие лаборатории с потрясающим швейцарским режиссером Катариной Кромме. За неделю поставили Даниила Хармса. Не буду говорить, что планируем сделать еще (смеется). С коллегой Ириной Расторгуевой мы открываем свой продюсерский центр в Москве. После всех пережитых и пройденных перипетий, это конечно меньше по сравнению с тем, что делалось в Перми (смеется).
Когда-то один из журналистов газеты «Звезда» сказал, что я – «немецкая территория в Пермском крае», женщина, которая экспортирует пермский креатив за границу «с концами» (смеется).
Но я не рассматриваю это так. Для меня - Пермь так и останется родной, у меня там осталось немало друзей.
Вся моя «продюсерская история», начинается с Олега Новоселова… А человек, который меня привел к Олегу Новоселову и «отдавал» очень болезненно – Татьяна Чагина. Я сначала пришла в проект «Тайны Рейна», как переводчик. Тогда координатором была Татьяна Чагина, а Олег и Елена со своими коллективами «Дом» и «Пагода» как раз и делали саунд-трек к немому фильму Эрнста Любича «Глаза мумии Ма». Проект «Немое кино – живая музыка» в проекте «Тайны Рейна».
Дни немецкого кино – это вообще мой первый крупный проект в качестве координатора, и меня там оштрафовал мой бывший муж (смеется). Он был заместителем главы города, а мы расклеили афиши не через официальные органы. В результате из моего первого гонорара в 6 тысяч рублей, 4 тысячи я заплатила штраф (смеется).
Поэтому Олег для меня, да простит меня Елена (смеется), это начало моей продюсерской карьеры, моей активной деятельности, новый вектор моей жизни. Поэтому когда Елена попросила меня помочь ей с переводом на ее образовательном проекте Rock-Line.lab, связанным опять же с созданием музыки к немым фильмам Эрнста Любича в сентябре 2014 года, я не мешкая, согласилась (улыбается).
Олег для меня – это образец человека, который выпадал из общего клише. Я услышала о продюсерском центре «Авторский Дом», когда Гете-институт сразу представил его как партнера по фестивалю немецкого кино «Тайны Рейна». Над нами тогда все смеялись и немцы говорили, что тайн у Рейна нет (смеется). Я отвечала, что может быть это и так, но у нас будет все свое, и «тайны» будут (смеется).
Олег ввел меня в этот удивительный мир продюсерства, проектной деятельности. Я помню его бархатный голос, его украшение на джинсовой рубашке, наши «посиделки» отличались от любых музыкантских посиделок. Сам голос, сама манера одеваться, говорить, убеждать, ухаживать, при этом ясно было, что королева здесь Елена Зорина-Новоселова, а мы только «свита». Но, помимо того, что я была «рабочей лошадью», я ощущала себя и коллегой, и товарищем, и женщиной (смеется).
Удивительное качество, которое было у него внутри – качество «не истерить», когда идет проект. Что бы ни происходило, как бы все не ломалось и рушилось, он всегда был внутренне спокоен, абсолютно профессионален. Всегда умел, будь то фуршет, где чего-то не хватало, будь то звук, неожиданные гости - всегда был элемент удивительной интеллигентности, что сейчас является практически раритетным качеством. Хочу сказать, что Олег у меня никогда не ассоциировался с продюсером рок-фестиваля, потому что рок это всегда протест...
Сейчас вот ушел из жизни Олег Левенков. Так больно терять таких людей! Этот человек меня привел на первом проекте к Георгию Исаакяну. Хотя я была уже наслышана о нем, все равно было страшно войти в его кабинет одной (улыбается). Я всегда рядом с Олегом Романовичем Левенковым чувствовала себя немного Лизой Дулиттл, потому что это человек с энциклопедическими знаниями, изысканной русской речью, джентльмен. Мне все время казалось, что он где-то за углом гладит костюм каждые 15 минут, эта его водолазка, потрясающий флер (улыбается).
И уход в эти дни Олега Романовича и мысли об Олеге Новоселове… Потому что 14 августа, 12 лет назад, когда он умер, был день рождения моего брата, и я была в Самаре. Помню этот день подетально, когда мой очень непростой младший сын в очередной раз приглашал меня на педагогический совет, где «устраивались разборки» его плохого поведения – как у таких идеальных родителей родился такой неидеальный сын.
Я помню, как он себя повел, когда я ему позвонила и сказала, что умер Олег Новоселов, что я не могу быть в Перми, сделай что-нибудь. В общем, не очень взрослый мальчик был там, на проводах. У меня было внутреннее спокойствие, что я тоже проводила Олега.
Мне кажется, у каждого есть какие-то свои «ключевые персоны» в деятельности – у меня это Татьяна Чагина, Олег Левенков, Георгий Исаакян и, конечно же, Олег Новоселов. Для меня это олицетворение русского интеллигента, априори. Во-вторых, олицетворение того, что человек не должен соответствовать клише, потому что рок-музыка, продюсерство в этой сфере всегда некий напор, некий элемент самоуверенности, быть может, даже хамоватости, эпатажа, ничего этого в Олеге не было.
Он для меня личность, выпадающая из общего ряда, с «набором» удивительных джентльменских качеств, не таких прописных, а внутренних. Это человек, который родился с харизмой мужчины, музыканта. Я редко встречала людей с таким качеством, у немногих музыкантов есть удивительная способность подхватить и выделить солиста, «уйти на второй план». Такая способность была у Олега, когда он играл, т.е. не себя показать, а того, кто в данный момент является солистом, того, кто с ним.
Был такой момент, когда я недавно о нем подумала, когда была в Москве, в музее Чехова на Садовом кольце и видела огромное количество лиц. Это медицинский факультет, где учился Антон Павлович, я подумала какие же удивительные лица – умные, тонкие черты лица, уже излучающие эту интеллигентность. Я подумала, кого я могу вспомнить и пересчитать по пальцам с такими же лицами, и список получился небольшой, руки хватило - Олег Левенков, Борис Мильграм, Георгий Исаакян и, конечно же, Олег Новоселов, при всем том, с рок-культурой такое не часто бывает связано. Благотворительный сборник «Песни для Тани М.», проект, который был тогда «первой ласточкой» не только в Перми, но и в России - до сих пор вспоминается.
Спустя время и мы подхватили тему благотворительности в рамках «Планеты людей», не пускали туда журналистов, это была закрытая история. Мастер-классы шли внутри проекта, ребята приходили на сцену, как, например, с дирижером нового берлинского симфонического оркестра Грегором дю Букле, известным в Перми перкуссионистом Марианом Калдарару, играли вместе. Это была не моя идея, я просто подхватила то, то было сделано Олегом и Еленой много раньше. В онкологическом центре были и Сергей Николаевич Старостин, Заза Миминашвилли, Карина Найт из Алжира.
Мне иногда кажется, что в раю есть место, где собираются те, кого мы любим. Они собираются у камина и говорят о любви, о том, что мы здесь, они нас ведут. Поэтому мы с Еленой не «утонули», нам хорошо, у нас есть «райский сад» здесь на земле, нас ведут наши отцы, Олег, теперь там прибавилась душа Олега Левенкова, поэтому, может быть, немного грустное интервью, но оно не звучит грустно, оно звучит светло.
Я вообще очень «личностный человек»¸ у меня нет обезличенных глобальных понятий. Когда говорят Театр-Театр, он у меня состоит из людей. Если говорят оперный, то для меня это Дягилевские сезоны, это не только Теодор Курентзис, но априори Георгий Исаакян и Олег Левенков, потому что они все это начинали, об этом нельзя забывать… Может быть, уход Олега Левенкова заставляет нас об этом задуматься.
И Rock-Line для меня, прежде всего, Елена. Я говорю именно о ней, потому что сам фестиваль Rock-Line я все-таки, больше переживала с ней. Олегу удалось «завести» такую огромную «махину», а столько лет «держать на плаву», придумывать и вносить что-то новое, создавать могут только свято верующие в это и любящие люди. Поэтому и KAMWA держится, практически, на Наталии Шостиной, на ее харизме. Можно по-разному относиться к Борису Мильграму, как человеку. Но и то, чем стал за последние 10 лет «Театр-Театр», связан именно с этой личностью.
«Флаэртиана» - это Павел Анатольевич Печенкин. Я помню еще первые «Флаэртианы», когда я приезжала к нему, тогда длинноволосому и он был безумно счастлив, что нашел, наконец, переводчика, который знает, что такое «поток сознания» и может это адекватно перевести (смеется). Все держится на персонах.
В рамках Года Германии в Перми мы сделали рок-фестиваль «Свободный полет». Гете-институт поверил в нас, нам выделили деньги. Мы привезли туда берлинскую и мюнхенскую рок-музыку. Сегодня, наверное, я бы все-таки сделала синтетический фестиваль. При этом готова помогать, быть сопродюсером, расширить площадку Rock-Line большим количеством мастер-классов, творческих лабораторий, привезти, например, Moscow Art Trio Сергея Николаевича Старостина – это целое направление - и симфо-рок, и джаз, который безумно популярен на западе, его, пожалуй, меньше знают в России, чем здесь. Сделать некие «пограничные» проекты, как недавно делал Грегор дю Букле, выступая с Крисом де Бургом в Берлине.
Можно не везти в Пермь весь новый берлинский симфонический оркестр Грегора. Это очень дорого. Но у него есть барочные квартеты, секстеты, октеты, которые могли бы сыграть с рок-музыкантами. Уже есть опыт таких выступлений.
И, конечно, хотелось бы вернуть року его протестную составляющую. Сейчас очень непростая ситуация вокруг Андрея Макаревича. Я считаю, что это классика русского рока. По большому счету, это классика и Европы тоже, потому, что есть Европа русскоязычная и я теперь тоже ее часть.
Каждый человек имеет право на свое мнение, это признак демократического государства. Если его мнение расходится с мнением толпы, официальной позицией, это не значит, что его надо травить. Так же как противоположная сторона оскорбляет Гарика Сукачева за то, что он придерживается иной точки зрения. Рок всегда был многогранен, многоголос, демократичен в своем проявлении, добр, человечен и не агрессивен.
Рок-культура в целом всегда была такой составляющей нашего бытия, которая позволяла высказывать мнение, как мы хотим. Точно так же как «Рамштайн» является для многих федеральных земель Германии эпатажным. Они напоминают о Рамштайне, о городе, о трагедии, о которых все хотят забыть.
Один их выход на сцену - напоминание о том, что были учения НАТО, что разбилось огромное количество самолетов и погибло большое количество людей… Это такая творческая «провокация», а рок всегда провоцировал. В России - это «ДДТ», «Неприкасаемые», «Крематорий» и много-много других известных и неизвестных групп.
Фестивалю Rock-Line в этом году исполнилось вот уже 20 лет, но самому движению, которое задумывал Олег - больше. Я думаю, это та «территория добра и света», которая дает надежду…
Читайте и смотрите все исповеди участников и организаторов Rock-Line.