«Без ощущения кайфа и счастья нечего делать на сцене!» - Михаил Гасенегер

Михаил Гасенегер в Перми личность известная. Он не только выходит на театральную сцену, но и великолепно выступает в качестве телеведущего на одном из пермских каналов, снимается в кино и ведет множество праздничных официальных событий, играет в спектаклях на площадке Дома актера.

Ему сложно выходить на улицу, но приятно. Его все и всегда узнают. Подходят, здороваются… Ему всегда улыбаются встречные люди, потому что сам Михаил Исаевич является человеком-улыбкой. Элегантный, остроумный и обаятельный Гасенегер 23 мая отмечает личный юбилей. Мы не могли обойтись в нашей рубрике без того, чтобы не задать пять заветных вопросов блистательному артисту и юбиляру.

 - Михаил Исаевич, когда вы впервые увидели театр, в котором сегодня служите? Вы помните свою встречу с тогда еще пермской драмой?

 - Конечно. До приезда в Пермь я работал в одном из театров Сибири. А в Пермскую область я приехал впервые отдыхать на курорт «Усть-Качка». И там меня поселили в один номер с заслуженным артистом РФ, ведущим артистом пермской драмы Юлием Матвеевичем Кренделем. Мы с ним крепко подружились и когда пришла пора разъезжаться по домам, он пригласил меня к себе в гости. Я зашел за ним в театр, который тогда размещался в особняке Любимовой (сейчас там располагается ТЮЗ). Я сидел и ждал его на служебном входе, а мимо меня проходили артисты после репетиции. Я сидел и восхищался: «Вот идет сам Гинзбург! А это сама Аникеева! Ух-ты… а это что за красавица такая? Да это же сама Елена Старостина! А вот идет сам Корчажников!..» Они тогда для меня все были из разряда «сам!» или «это сама!». Потому что я об этом театре очень много слышал и хоть спектакли еще не видел, но артистов уже знал. 
В мой следующий приезд через год на курорт «Усть-Качка» я снова пришел в гости к Юлику Кренделю. И подумал: «А чем черт не шутит!». И, не видя еще ни одного спектакля, решил попробовать устроиться в пермскую драму. Но в те времена было все непросто. Чтобы попасть к худруку нужно было пройти жесткий кордон в лице завлита. Меня не допустили даже до коридора, сказав, что такие типажи, как я, в театре есть и труппа полная. Все ставки заняты. Даже не пустили на личную встречу к Ивану Тимофеевичу Бобылеву. И я снова вернулся в Сибирь. 
Но меня к тому времени Пермь так зацепила. Никак она не хотела поддаваться, и я, снова решил попытать удачу. И мой уже к тому времени близкий друг Юлик Крендель помог организовать встречу с Бобылевым. Иван Тимофеевич был строг, но дал мне шанс. Я получил три дня на подготовку и партнеров, чтобы показаться в некоторых сценах для худсовета. Я представил два отрывка. Один – я играл Подсекальникова и помогала мне Ниночка Заразилова. Это был отрывок из «Самоубийцы» Эрдмана. Во втором отрывке из спектакля «Любовь до гроба» со мной работал Олег Выходов. 

 - Ивана Тимофеевича показ молодого артиста Гасенегера устроил?

 - Ну тут все сложилось. Устроил этот показ и худсовет театра. Однако мне сказали: «Приезжайте! Но квартиру дать у нас возможности нет! Ничего обещать вам не можем!» Короче, хочешь работать – работай, но не рассчитывай на особое положение. Бобылев в этом смысле был жесткий мужик. И вот я в 90-м году взял и приехал сюда и так уже больше 25 лет работаю в этом театре. А если вернуться к Вашему вопросу, то первый спектакль, который я увидел в этом театре, был «Женись и управляй женой!». Мне он очень понравился. Был легкий, хороший спектакль! 

Сцена из спектакля «Женись и управляй женой!». Фото из архива театра

 - А как же Вы решились пойти работать в театр, если до того не видели спектакли, которые тут ставят? Или у пермской драмы была своя репутация?

 - Да. Он был известен. А еще у него была репутация не столько театра, сколько «солидного стабильного дела». Попасть в него было, как Вы поняли, непросто и для артистов очень престижно. 

 - Дорогая роль для многих артистов – та, которая сложно давалась. А для вас?

 - Не хочется банальности говорить, что для меня все роли – мои дети… Есть роли, в которые ты вкладываешься, а есть, которые быстро пролетают и не оставляют особых воспоминаний. Но, конечно, нельзя забыть роли, которые совпадают с тобой и с тем, что у тебя накопилось внутри. Для меня одна из запоминающихся - это роль Подсекальникова в «Самоубийце» в Тюменском театре. Это была очень любопытная и дорогая для меня работа. А что касается работы в Театре-Театре, то, конечно в последние годы у меня тут роли – это настоящие большие подарки. Таким дорогим мне подарком стала роль Фамусова в спектакле Филиппа Григорьяна «Горе от ума». 

Сцена из спектакля «Горе от ума». Автор: Алексей Гущин

Причем, сначала шла работа над ней очень сложно. Мы много репетировали с режиссером, много пробовали. А потом вдруг что-то сдвинулось и все произошло. И была отличная премьера и критики много хвалили мою работу. Очень я любил этот спектакль. А сейчас большие подарки актерской судьбы – это роль мясника Лейзера в «Поминальной молитве» и Крутицкого в водевиле «На всякого мудреца довольно простоты». Здесь все совпало! И с тем, что я сегодня чувствую, и с тем жизненным и актерским опытом, который у меня уже нажит. В этих спектаклях я работаю не просто с удовольствием, я просто-напросто в них кайфую и, как говорят, купаюсь в роли. Когда есть такие совпадения, то все легко и само собой идет на сцене. Для меня выход в этих ролях всегда связан с ощущением полного кайфа и счастья. Без этого ощущения вообще нечего делать на сцене!

Сцена из спектакля «На всякого мудреца довольно простоты». Автор – Евгений Тернавский

 - Вы еще и известный в Перми телеведущий. У Вас есть еще одно дело. Но на минуту забудем о нем. Я задам Вам провокационный вопрос – если не в театре, то где еще можете себя проявить? Телевидение не считаем.

 - Мое первое незаконченное образование медицинское. Долгое время я работал на скорой помощи. К этому, конечно, я не вернулся бы. Но знания эти мне пригодились бы в одном деле. У меня много лет назад была телепрограмма «Вечерний свет», адресованная пожилым людям и инвалидам. Я в силу определенных обстоятельств хорошо понимаю их и их проблемы. Я знаю – чего они на самом деле хотят, а чего категорически не хотят. И может если бы не театр и не та моя сегодня большая занятость, как актера, то я бы занимался активно социальной реабилитацией этих людей. Для того, чтобы они не чувствовали себя ненужными и лишними. Я сегодня делаю это насколько возможно, но театр и телевидение пока забираются все мое время. А социальная реабилитация – это постоянная активная работа. Меня очень задела однажды одна фраза: «Когда ты есть, а тебя не надо…». Вот многие из них так себя и чувствуют. А я хочу, чтобы они чувствовали обратное. А с этим нужно много работать. 

 - В этом году у театра, в котором вы служите юбилей. Девяносто лет. Вы бы хотели видеть Театра-Театр через 10 лет на столетнем юбилее каким? Какое будущее ему, зрителям, артистам желаете? 

 - Я бы хотел работать в театре, про который бы все говорили, что это добрый театр. Чтобы люди приходили на наши спектакли за добром и уходили после спектаклей с ощущением надежды на лучшее. У нас сегодня есть такие спектакли в репертуаре, после которых веришь, что, несмотря ни на что, на свете еще есть добро, счастье, свет и любовь. Хочется таких спектаклей побольше.  Как сказал поэт, все начинается с любви!

Читайте также:

«Калигула». Взгляд на рок-драму